Расплата за эйфорию

Казалось бы, поводов для нервозности никаких нет: доля «плохих» долгов, по оценке Банка России, стабилизировалась и умеренно снижается. Так, на 1 января 2011 г. она составляла 4,7% в общей сумме кредитов (5,3% — в портфеле нефинансового сектора, 6,9% — в розничном), а на 1 июля нынешнего года она уменьшилась до 4% (4,9 и 4,6% соответственно).

Но эти относительные показатели способны успокоить лишь на первый взгляд. Дело в том, что с середины прошлого года набирает обороты кредитный бум, особенно в розничном секторе: по данным Банка России сегмент частных займов с начала года прирос на 18,4% (в годовом исчислении — свыше 40%). А если в растущем кредитном портфеле удельный вес просрочки остается неизменным, значит, ее объем увеличивается в абсолютном выражении. Так и есть. С начала года до 1 июля согласно отчету регулятора сумма просроченной задолженности выросла на 241 млрд руб.

При этом просрочка — лишь верхняя часть айсберга проблемной задолженности. Этот показатель отражает уже свершившиеся пропуски платежей по основному телу долга или процентам. Но существует еще и проблемная задолженность: кредиты четвертой и пятой категорий качества, отчасти третьей, которые при неудачном дуновении ветра способны пополнить статистику реальной просрочки. Существуют и замаскированные, пролонгированные и реструктурированные, «плохие» кредиты, часть из которых рано или поздно не удастся замаскировать. Всего, по оценкам агентства «Эксперт РА», доля стрессовых активов составляет 15 — 16% от всего портфеля активов. Это ниже, чем в начале 2011 г. (17%), но не намного. За рамками расчетов остается темный лес кредитов под проекты акционеров, офшоров.

Эксперты при этом с большой долей вероятности предсказывают, что не в столь уж отдаленном будущем тайные грехи должников могут стать явными: просрочка «полезет». «В настоящее время ощущается некоторое восстановление бизнеса после кризиса 2008 — 2009 гг., но существует риск неоправданного роста заемных средств у предприятий в связи с желанием как можно быстрее восстановить свой бизнес. Уже сейчас некоторые корпоративные заемщики испытывают трудности с погашением задолженности. Это связано с наличием взаимных неплатежей между контрагентами», — констатируют банкиры. «Рассматриваются сценарии эскалации долговых проблем уже в самом ближайшем будущем», — предупреждают и эксперты.

Какие сегменты заемщиков наиболее уязвимы с точки зрения платежеспособности? Судя по ответам на анкету БДМ, все. Респонденты, убедительно аргументируя свою точку зрения, перечислили практически все сектора. В первую очередь их беспокойство вызывает корпоративный сектор: «Рентабельность реального сектора во II квартале начала снижаться. Естественно, в случае дальнейшего ухудшения конъюнктуры и дальнейшего снижения цен на сырье вероятность возобновления роста «плохих» долгов в корпоративном сегменте может увеличиться». Это и средний бизнес (крупному и малому какая-то помощь со стороны государства все-таки либо реально оказывается, либо хотя бы декларируется), и мелкий бизнес, чье финансовое положение пошатнулось после налоговых новаций 2011 г. Из потенциально чреватых неплатежами секторов чаще называют строительство и сельское хозяйство.

Но корпоративный сектор оказался в первых строках рейтинга потенциального риска скорее из соображений объема долга перед банками (доля кредитов нефинансовому сектору — 42,5% всех активов). Доля розничного портфеля, безусловно, менее весомая (около 15%), но незначительной ее тоже не назвать. А ведь именно в сегменте потребительского кредитования банки развернули настоящее ралли: прирост розничного портфеля составил с начала года 18,4% против 8,1% корпоративного.

Специалисты в один голос твердят о неадекватности кредитной эйфории как самих частных заемщиков, так и банков. Еще в конце прошлого года объемы выплат физических лиц по банковским кредитам почти догнали объем их доходов. Это был потолок. Однако и финансовые институты, и граждане в течение последнего полугода продолжают этот потолок прошибать. Понятно, что достаточно возникнуть малейшей нестабильности в финансовом положении населения, чтобы вся эта кредитная розничная идиллия посыпалась. «Ситуация в рознице находится под потенциальным давлением стагнирующих реальных доходов населения. То есть прирост розничного спроса сейчас во многом происходит благодаря увеличению потребительского кредитования. Разрыв между этими двумя факторами в кризисной ситуации, в которой неизбежно произойдет сокращение реальных доходов населения и рост безработицы, чреват потенциальным усугублением в сфере проблемных кредитов», — рассуждают банкиры, высказывая не слишком оригинальную мысль о том, что «проблемы с кредитами частных заемщиков возникают в основном в периоды экономических кризисов». А разве не это прогнозируют аналитики?

Итак, рост доли «плохих» долгов и проблемных кредитов к концу года практически неизбежен, полагают специалисты. Правда, по прогнозу того же «Эксперта РА», незначительный, не до критических значений — до 16,5% (от нынешних оценочных 15 — 16%). Уже с лета пошел явный рост доли пролонгаций и реструктуризаций. Эта практика, скорее всего, будет продолжаться: банки до последнего стараются не выносить сор из избы, не отражать стрессовый актив в отчетности как реальную просрочку. Иногда такая политика приносит положительные плоды: банк не «добивает» клиента, а предоставляет ему передышку, возможность сманеврировать и поправить свои дела. Какой-то потенциал у этой практики есть.

Но понятно, что все проблемные активы таким способом не замаскировать — часть все равно вылезет наружу. За счет резервов все «дыры» не закрыть: доля резервов чуть ли не вдвое ниже доли стрессовых активов. Держать на балансе такую «красоту», как просрочка, смогут не все банки: зашатается норматив достаточности капитала.

Теоретически у нас существуют специализированные институты, способные помочь банкам взыскать долг с должника или просто выкупить у них, разумеется, с дисконтом, «плохие» долги. Это коллекторские агентства. По статистике, в последнее время банки стали чаще обращаться к их услугам. Так, за 2011 г. они продали коллекторам на 30% больше задолженности, чем годом ранее.

Тем не менее рынок «плохих» долгов развит пока слабо, сделки носят единичный характер. Хотя, по оценкам, продавцы и покупатели хотя бы нащупали принципы ценообразования в этой сфере. В самый разгар кризиса 2008 г. витала идея создания некой государственной структуры (в качестве кандидатуры на эту роль тогда называли Агентство по страхованию вкладов), которая специализировалась бы на выкупе проблемных активов. Но идею сочли нецелесообразной: мол, банки сами набрали некачественных активов, пусть сами и расхлебывают ситуацию, нечего перекладывать ее на плечи государства. Хотя в некоторых странах практика работы подобных структур себя оправдала.

Самый действенный способ управления проблемными активами, конечно же, превентивный — попросту не раздавать кредиты заемщикам, чья платежеспособность внушает сомнение. Почти все респонденты, отвечавшие на анкету БДМ, подписались под этим золотым принципом: «Всегда проще не допускать роста проблемных активов, чем работать по их возврату». К сожалению, следовать этому принципу удается не всем.

Тенденция «плохих» долгов переломилась. Павел Самиев, заместитель генерального директора рейтингового агентства «Эксперт РА»

Новации центрального банка должны сделать более прозрачным регулирование качества активов и более адекватным их отражение в отчетности.

Чтобы дать прогноз по динамике «плохих» долгов, нужно определить, что мы включаем в это понятие. Во-первых, это тело долга, по которому была даже какая-то небольшая просрочка, в том числе по процентам: мы исходим из принципа МСФО, а не РСБУ. Во-вторых, это вынужденная пролонгация, заранее не оговоренная, не зафиксированная в договоре с клиентом. Иными словами, когда банк, чтобы не портить отчетность, пролонгирует кредит, который на самом деле нужно было бы выносить на просрочку. В-третьих, это реструктуризации, которые могут означать плохое качество кредита, то есть вывод займа каким-то образом с баланса, а потом возвращение в виде, например, ЗПИФов. Вот эту совокупность мы и считаем «плохими» долгами.

Правда, за рамками расчетов остаются ценные бумаги: по отчетности определить их реальное качество сложно. Но в портфелях большинства банков ценные бумаги — все-таки из ломбардного списка, которые могут усилить риск не сами по себе, а только в случае чрезмерного увлечения операциями междилерского РЕПО либо операциями с Банком России. Другими словами, речь не о кредитном риске, а о риске ликвидности из-за формирования так называемой пирамиды РЕПО. Это опасно, если уровень обременения выше 15% портфеля ценных бумаг и если при этом доля такого портфеля в активах выше 20%.

За рамками оценок и еще некоторые «серые зоны» — кредиты связанным заемщикам, офшоры или какие-то иные проекты, которые формально отнести к «плохим» активам ни по одному из критериев нельзя, но это явно непрозрачные, сомнительные активы, инвестиционные и венчурные проекты акционеров. К сожалению, когда речь заходит о проектах акционеров или их друзей, оценка рисков часто идет «на глазок», кредитный комитет превращается в формальность.

Какое-то время назад доля «плохих» долгов, подлежащих измерению, стабилизировалась. Пикового значения она достигла в 2010 г. — 18 — 20%. Сейчас она находится на уровне 15 — 16%. Но с июня текущего года, впервые после 2010-го, тенденция переломилась — снова пошла волна увеличения объема пролонгаций и реструктуризаций.

Пиковый уровень пролонгаций пришелся на середину 2009 г., когда он составлял 22%. Сейчас их доля оценивается в 12%, что близко к докризисному порогу. Однако сейчас мы снова наблюдаем, возможно, локальное, тем не менее явное увеличение объема вынужденных пролонгаций. Это связано с тем, что платежная дисциплина и качество обслуживания долга несколько ухудшились. Многие заемщики, у которых летом подошли сроки по кредитам, действительно не могут закрыть этот вопрос, и потому банки вынуждены идти на пролонгацию, чтобы, с одной стороны, не выносить долг на просрочку, а с другой — не «добивать» заемщика, который, возможно, улучшит свое финансовое положение. Мы ожидаем осенью роста доли пролонгаций примерно до 15%.

Самыми проблемными заемщиками выглядят представители среднего бизнеса. Крупный бизнес если и пострадал при кризисе, то получил какую-то понятную помощь от государства либо акционеров. Малый бизнес тоже имеет какую-то поддержку, причем «провалился» он не столько в кризис, сколько уже после него, в результате того, как в прошлом году произошли изменения в налоговой политике. Ухудшение обслуживания долга и снижение финансовой устойчивости малых предприятий реально было видно не на первом этапе кризиса (2008 — 2009 гг.), а уже в 2011-м, как раз когда проявился эффект повышения ставок по ЕСН. Сейчас наиболее уязвим средний бизнес. Помогать ему особо никто не будет, он вынужден справляться со своими проблемами самостоятельно и общаться с банками один на один. Хотя в данном случае практика пролонгаций может оказаться обеим сторонам очень выгодной.

Уровень резервов к ссудному портфелю сейчас составляет 9,1%, и это, как мы можем легко заметить, существенно ниже, чем наша оценка проблемных активов: в случае ухудшения ситуации с погашением долга резервы потенциальные «дыры» не закроют. Как раз пролонгации, если они дают заемщикам передышку, которой те разумно воспользуются, на мой взгляд, очень правильная практика. Они снимают нагрузку на банки и не дают развернуться «эффекту домино», когда сначала банки ставят заемщиков в безвыходное положение, требуя погасить кредит полностью и немедленно, без вариантов, а потом постепенно парализуются целые сегменты экономики. Но даже если мы не будем учитывать пролонгации, которые отражают временное ухудшение финансового состояния заемщиков, а дадим примерную оценку реально «мертвых» долгов и суммируем их с уже вышедшими на просрочку по факту, то обнаружим, что резервы немного не дотягивают до их общей доли. До конца текущего года доля «плохих» долгов, по нашим оценкам, увеличится, но пока несущественно — на 1 — 1,5 процентных пункта, темпы прироста резервов будут примерно на том же уровне, однако после вступления в силу нового варианта Положения 254-П возможен локальный скачок уровня резервов.

Банк России предпринимает меры, направленные на улучшение качества активов банков, на создание уровня резервов, соответствующих реальному качеству портфеля. Так, изменения, внесенные в Инструкцию 110-И, содержат ужесточения по расчету капитала при кредитовании проектов собственников, а также непрозрачных инвестиционных и венчурных проектов.

Идея дестимулирования кредитования непрозрачных заемщиков получила развитие и в Положении 254-П. Часть заемщиков после этих «ужесточений со стороны» могут попасть не во вторую, а в третью группу риска. А это уже достаточно большая разница по уровню резервирования. Это заставит банки досоздать резервы ближе к оценке стрессовых активов. Часть банков вообще будет вынуждена отказаться от работы с такими заемщиками, в том числе со связанными сторонами, потому что иначе у них все время будут отрицательные финансовые результаты.

В рамках редакций обоих документов (110-И и 254-П) прослеживается явное движение Банка России в сторону Базеля-2 и международных норм регулирования. Наличие рейтинга высокого уровня у заемщика (например, уровня «А» от «Эксперта РА» или аналогичного уровня от других официально признанных агентств) снимает остальные требования к должнику и позволяет не относить ссуду к повышенной категории риска.

Этот момент, думаю, в следующем году будет для банков крайне важен. Пока еще не все оценили эти новации. Однако я бы рекомендовал всем их изучить. Кстати, не разделяю критических замечаний некоторых участников рынка о том, что эти новации резко снижают возможности банков по кредитованию экономики как слишком жесткие, особенно с учетом кризиса. На самом деле это скорее не ужесточение, а переструктурирование требований. Они диктуют более жесткое отношение к инвестиционным проектам, к ссудам, связанным сторонам и к непрозрачной части портфеля. Но при этом подразумевают ряд исключений: для малого бизнеса, стратегических предприятий, реальных налогоплательщиков, наконец, компаний-заемщиков с хорошими рейтингами (а их получение доступно всем, у кого нет явных финансовых затруднений).

Так что не могу не приветствовать новации Банка России, которые сделают более прозрачным регулирование качества активов и более адекватным их отражение в отчетности.

Иллюзия кредитного бума. Михаил Матовников, генеральный директор «Интерфакс-ЦЭА»

Ситуация с «плохими» долгами будет ухудшаться

Не буду оперировать конкретными цифрами. Рассматриваются разные сценарии, включая возможность возникновения проблем в самом ближайшем будущем.

Но в целом мы понимаем, что произошло главное: просрочка как таковая перестала снижаться, в долях к кредитному портфелю она стабилизировалась. В условиях достаточно быстрых темпов роста портфеля это говорит о том, что постепенно она начинает увеличиваться. И теперь ключевой вопрос: как будут развиваться события при торможении кредитования? А торможение неизбежно, потому что у банковской системы категорически нет ресурсов расти. Потребительский бум выжег такой ресурс, как рост вкладов населения. Растет доля пассивов от Банка России, а это не очень надежный источник, к тому же на более или менее массовой основе он доступен всего нескольким десяткам банков.

Фактически ситуация образца 2012 г., начавшая формироваться в середине 2011-го, больше всего напоминает ситуацию 2007-го. Тогда тоже резко снизилось фондирование банковской системы за счет вкладов, перекрылся канал кредитования из-за рубежа. Распечатали бюджетную кубышку, раздали деньги госкорпорациям, те разместили депозиты в госбанках, и бюджетные ресурсы в течение года поддерживали иллюзию кредитного бума. Банковская система не заметила, что ресурсов больше нет. Год она благополучно росла. В результате соотношение кредитов к депозитам превысило 100%. Сейчас мы находимся в абсолютно такой же ситуации. После нескольких лет устойчивого роста соотношение кредитов и депозитов превысило по банковской системе 100%. Только на этот раз оно финансировалось не за счет средств федерального бюджета, а преимущественно средствами Банка России.

То есть мы имеем достаточно тяжелую ситуацию с точки зрения перспектив ликвидности. Очевидно, что борьба с инфляцией будет жесткой. А жесткая денежная политика в условиях роста цен на тарифы означает ухудшение финансового положения заемщиков, которые зависят от этих тарифов. Все факторы действуют достаточно единообразно.

Уязвимы с точки зрения погашения долга заемщики стандартные. Это по-прежнему строительный сектор. Остается достаточно серьезный дефицит в финансовом секторе. Определенный риск таят реструктуризации прошлого кризиса. Кроме того, дополнительные риски связаны с секторами, которые начали проявлять себя как сложные. Например, туристический бизнес. Он, правда, не особо кредитуем, но его сложности могут создать достаточно нехорошую ситуацию в секторе перевозок, что может в очередной раз ударить по авиакомпаниям, особенно по тем, что специализируются на чартерах. Плюс ухудшение ситуации в сельском хозяйстве из-за засухи в европейской части России.

Нарушение платежной дисциплины со стороны физических лиц тоже возможно. Но в этой сфере сегменты очень сильно отличаются по степени рискованности. В последнее время развивался бум краткосрочного потребительского кредитования на фоне умеренного роста ипотеки. А при краткосрочном кредитовании все проблемы с заемщиками достаточно быстро выявляются. Мы также наблюдали всплеск продажи автомобилей, значительная часть которых, похоже, была куплена в кредит. А вот автокредиты показали себя в период прошлого кризиса как достаточно рискованный сектор.

Проблемными долгами, и частными, и корпоративными, после последней волны кризиса банки действительно стали управлять лучше. Плюс появились внешние способы управления, в частности возможность продажи стрессовых портфелей на сторону. Рынок купли-продажи проблемных активов нельзя назвать развитым и отлаженным. Специализированных инвесторов на нем так и не появилось, в роли покупателей выступают профессиональные участники — в основном коллекторские агентства.

Но в течение последних лет на этом рынке появилось ценообразование. Первые сделки были «сделками слепых», сугубо тестовыми. А сейчас коллекторы получили статистику сбора средств по проблемным кредитам, следовательно, они теперь знают, почем можно покупать, а банки — почем стоит продавать. Это уже сделки не в традициях восточного базара, где за ковер можно заплатить 1000 руб., а можно его же выторговать за 100 руб. Причем все участники поняли, что стоимость такого портфеля зависит не от вида кредита, а от устройства процесса кредитования в конкретном банке. Если по автокредитам одного банка возвращается 20%, это не означает, что у другого банка вернется ровно столько же. Теперь коллекторы знают, что они покупают, а банки знают, что они продают.

Все кризисные явления пока в основном управляемы. Кто из банков «попадет», объективно зависит от риск-менеджмента конкретного банка.